Старинное проклятье, сводящееся к пожеланию пожить в эпоху перемен, в полной мере касается государственной символики. Народы, давно не переживавшие никаких передряг, безмятежно пользуются своими символами, — им не приходится нести расходы на замену печатей, пошив флагов и переучивание оркестров, а главное, задумываться о том, что хотел выразить своими новшествами законодатель. Одним из ярких примеров подобной активности является Российская Федерация, которая перерабатывала свою символику всегда и не только в связи с распадом Советского Союза, правопреемницей которого она по праву считается.
Еще в 1993 г. установлено, что государственные герб, флаг и гимн определяются федеральным конституционным законом, однако долгое время они применялись по единоличному указу президента Ельцина, и только с началом укрепления вертикали власти, совпавшего с прекращением ненужных дискуссий в Государственной Думе, страна обзавелась, наконец, символами в соответствии со вкусами правящего класса.

Согласно официальному описанию государственный герб Российской Федерации представляет собой «золотого двуглавого орла, помещенного на красном геральдическом щите; над орлом — три исторические короны Петра Великого (над головами — две малые и над ними — одна большего размера); в лапах орла — скипетр и держава; на груди орла на красном щите — всадник, поражающий копьем дракона»; государственный флаг — «прямоугольное полотнище из трех равновеликих горизонтальных полос: верхней — белого, средней — синего и нижней — красного цвета. Отношение ширины флага к его длине 2 : 3». Любопытно, что знамя Вооруженных сил осталось красным, хотя и с включением герба. В качестве гимна оставили талантливое произведение Александрова, разумеется, сильно переработанное, с удалением из текста таких не соответствующих духу времени выражений, как «Сквозь грозы сияло нам солнце свободы».
Такое сочетание символов преподносилось в качестве возвращения к традициям: направляя в Думу проект соответствующего закона, президент России заявил: «Если мы согласимся с тем, что никак нельзя использовать символы предыдущих эпох ... то мы тогда должны признать, что целое поколение наших сограждан, наши матери и отцы прожили бесполезную, бессмысленную жизнь». Однако с возвращением к истокам, как всегда, вышла неувязка, поскольку не совсем ясно, какой именно традиции подтверждает верность федеральный конституционный закон.
В принципе использование монархических атрибутов (короны, скипетра, державы и т. п.) в гербах республиканских государств не является чем-то невиданным — геральдические животные — орлы или львы, увенчанные коронами, — красуются в гербах таких республик, как Австрия, Финляндия, а теперь и Болгария и Венгрия. Довольно распространено мнение о том, что императорский орел династии Романовых, в сущности, не несет никакого имперского звучания, являясь, якобы, традиционным символом России. (Интересно, что этой точки зрения придерживались и после Февральской революции 1917 г., когда Временное правительство сочло возможным до созыва Учредительного собрания использовать двуглавого орла, очищенного от монархической мишуры — корон, орденских цепей, Георгия Победоносца и пр. Выглядел орел Керенского довольно жалко, напоминая цыпленка, претерпевшего мутацию, кстати, именно этот вариант был воспроизведен на первых монетах свободной России 1992 г. — в очень близких к лету 17-го года социально-политических условиях. Стоит отметить, что подобного орла пытались сохранить и в одном из вариантов герба РСФСР, только вместо корон его хотели украсить пятиконечными звездами и даже — буденновским шлемом.)
Известно, что в именном указе 1667 г. «О титуле царском и о государственной печати» прямо указано, что «орел двоеглавный есть герб державный великого государя, царя и великого князя Алексея Михайловича». Однако поскольку этот символ использовался задолго до «тишайшего» царя, его значение толковалось и продолжает толковаться по-разному и с различной степенью уверенности. Если знаменитый историк XVIII в. Татищев не исключал возможности корректировки потомками его версии возникновения орла («о котором далее испытать оставляю более меня сведущим»), то позднейшие исследователи выражаются намного менее осторожно.
Самое распространенное объяснение приверженности России к образу этой непонятной птицы связывает ее с византийской традицией. Великий князь Иван III, женившись на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина XI, якобы взял герб Византии (двуглавого орла). Это как будто бы подтверждается вековыми претензиями Москвы на статус Третьего Рима, правопредшественники которого пали, «а четвертому не бывать». Историк Н.П. Лихачев возражал на это, что Иван III никакого герба позаимствовать не мог, ибо в Византии, как и в Римской империи, существовали только личные печати императоров. Брат Софьи Андрей после падения Константинополя сделал неплохой бизнес на торговле правами на престол и всевозможными титулами (покупатели прибывали, в основном из Западной Европы), но о продаже некоего «товарного знака» империи речь никогда не шла, так как продавать было нечего — изображением двуглавого орла Византия в качестве знака своего тождества никогда не пользовалась. Дотошные историки выяснили, что двуглавый орел радовал глаз одного из многочисленных родов византийских магнатов, так называемых морейских деспотов, которые использовали его в качестве элемента декора принадлежавших им построек и домашней утвари, но и у них он гербом, по-видимому, не являлся.
Трудно сказать, действительно ли право на герб князь Иван III рассматривал в качестве приданого. Только через 25 лет после заключения брака на его печатях появляется прообраз двуглавого орла, которому суждено было видоизменяться почти с каждым новым правителем. Возможно, более правы те историки, которые полагают, что Иван III — не в пример позднейшим подражателям — гнался не за призраком исчезнувшего государства — Восточной Римской империи, а желал подчеркнуть равенство современным ему владыкам Западной Европы. К тому времени двуглавый орел рассматривался как знак более высокого, чем королевский, статуса (короли тогда, например, польские, вовсю эксплуатировали образ одноглавого орла), и был присвоен императорами так называемой Священной Римской империи, также претендовавшей на наследие хозяев старого мира — римлян. Принимая этот символ, князь Иван III провозглашал себя равным Карлу Великому; о том, что эти мысли были ему отнюдь не чужды, свидетельствует и категорический отказ от коронования из рук германского императора.
Основу позднейшего малого государственного герба Российской империи, скопированного по силе возможности в ельцинскую эпоху, составил, по-видимому, орел Лжедимитрия I (чуть ранее на груди орла появился щит с изображением Георгия Победоносца). Однако орел самозванца выглядит именно так, как хотелось бы любителям имперского величия, — он уже не ковыляет, как на печати Ивана Грозного, а парит в воздухе, увенчанные коронами головы орла утратили змеиные очертания (еще одна корона, более крупная, венчает всю композицию), клювы грозно раскрыты, крылья со встопорщенными перьями направлены вверх, и кончики подняты выше голов. Со временем в лапах орла появляются скипетр и держава.
Все дальнейшие орлы представляли собой вариации на ту же тему, за исключением недолговечного эскиза трехглавого орла, принятого одно время при Алексее Михайловиче, упоенного добровольным вхождением Украины в состав России. С времен Петра I черный орел изображается на золотом (желтом) фоне в обрамлении цепи ордена Андрея Первозванного; при Александре I — под очевидным влиянием символики наполеоновской Франции — упитанный императорский орел несколько опускает крылья, зато получает в лапы неизвестно что означающие факел и пучок стрел (почти как орел на гербе США). Позднее на крыльях появляются гербы покоренных царств — Казанского, Сибирского и т. п. Что-то подобное — за минусом геральдических украшений на крыльях и орденской цепи — оказалось и в гербе Российской Федерации, хотя сейчас императорский орел помещается не на золотом, как при Петре I, а на красном геральдическом щите, наподобие двуглавого орла албанских правителей Скандербегов, воспроизведенного на нашивках албанской дивизии СС. Возможно, это связано с тем, что орел у Ельцина не черный, а золотой, и на желтом фоне смотрелся бы довольно блекло.
Гораздо меньше внешних перемен претерпел государственный флаг России. Собственноручно нарисованный Петром в качестве флага торговых судов («... на торговых судах быть знаменем, по образцу каков нарисован, послан под сим его Великого Государя Указом»), он якобы представлял собой видоизмененный сине-бело-красный флаг столь любезной сердцу царя Голландии. Некоторые авторы утверждают, что синий, белый и красный цвета — исконно славянские (они есть на флагах Чехии и Югославии); известны и другие толкования подобной смелой расцветки (красный цвет вроде бы означает «державность», синий, вернее, лазоревый — цвет Богоматери, под покровительством которой, как принято считать, находится Россия, и белый — цвет свободы и независимости, хотя многие все еще понимают белый цвет как знак готовности к капитуляции).
Отдельные критики подобного выбора национальной святыни высказывали недовольство также тем, что бело-сине-красный флаг использовался во время Гражданской войны некоторыми белогвардейскими соединениями, а в период Великой Отечественной войны — формированиями предателей — власовцами и т. п. Не смог промолчать в ответ на эти возражения и президент Путин, по мнению которого знамя не может быть запятнано тем, что оно «недостойным образом использовалось в борьбе против нашего же народа».
Однако, если бы дело было только в этом, следовало бы учесть, что использование триколора и белогвардейцами, и власовцами носило случайный характер — первые вообще не придавали большого значения цвету (у них имелись даже красно-черные знамена), а вторые, может быть, и применяли бы его, если бы не их немецкие хозяева, которые страшно боялись русской национальной символики и старались пресекать ее использование (редкий пример противоположного — псковский «парад» 1943 г.). В частности, власовцы носили на рукавах нашивки с косым андреевским крестом (слава богу, это почему-то не испортило отношения отдельных наших патриотов к андреевскому флагу Военно-морского флота); андреевский флаг, кстати, осенял и сходку, посвященную учреждению «Русской национальной армии».
Не очень благоприятным предзнаменованием для Российской Федерации является, скорее, то обстоятельство, что в качестве национального триколор был окончательно утвержден как раз накануне коронации последнего русского царя Николая. После принятия горизонтально-полосатого флага наступает роковой для страны период — Ходынка, поражение в Русско-японской войне, тяжелые потери и капитуляция в Первой мировой, три революции и Гражданская война. Принятие такой символики, возможно, задумано в качестве средства национального примирения — чтобы той или иной символикой были довольны основные политические силы страны. В принципе, так и случилось — опросы общественного мнения показывают, что меньше 60% голосов каждый государственный символ России не собирает, и число одобряющих граждан с каждым годом растет. Возможно, именно такая гибридная символика больше всего подходит для нынешнего смутного времени. Можно согласиться и с тем, что прежде чем выбирать государственные знаки, России следует определиться с тем, чего она хочет, на чем основаны претензии на неповторимость в современном мире, а по сути, на превосходство слаборазвитой в экономическом отношении страны (со всем тем, что в последнее время принято называть национальной идеей, которую Россия ищет и никак не может отыскать). Нация Пушкина и Достоевского, безусловно, имеет на них право, но сформулировать их и, конечно, отразить эти претензии в государственной символике — задача будущих поколений.

Г. Николаев